«Великое отступление» и стабилизация Восточного фронта. 1915 г. - Алексей Владимирович Олейников
Е.А. Летючий вспоминал: «Артиллерия противника стала буквально засыпать своими снарядами участок моей роты. Не было возможности различить звук отдельных залпов, это был сплошной гул: все слилось в невероятный треск и шум… То, что я увидел… не поддается никакому описанию. Окопов наших не существовало, люди были перемешаны с землей. В некоторых местах окопы были совершенно сравнены с поверхностью земли. Во многих местах приходилось выскакивать на поверхность, чтобы перебежать засыпанный участок… На счастье моей роты, пулеметы еще были в действии, на участке моей роты их было два. Укрывшись в одном из пулеметных блиндажей, я начал наблюдать за противником, который уже подходил к проволочным заграждениям. Когда же он приступил к резке проволоки, то я собрал горсть уцелевших солдат; с ручными гранатами в руках мы бросились вперед и забросали ими подошедшего противника, который, по-видимому, и не предполагал, что после такого ожесточенного артиллерийского обстрела кто-нибудь еще может оставаться в окопах. Противник в беспорядке, оставив значительное количество убитых и раненых, отхлынул назад. После этого артиллерия противника с еще большим упорством возобновила свою работу… корректирование стрельбы велось при помощи наблюдений с аэростата, что приводило… к поразительной меткости. Наша же артиллерия, по отсутствию снарядов, соблюдала полное молчание, когда только наши соседи… Кавказские Гренадеры… открывали на несколько минут ураганный огонь по противнику, и на душе у нас становилось веселее.
…Я просил прислать мне подкрепление, так как от моей роты осталась только горсть людей… успел… сказать по телефону: «немцы подошли к проволоке, идут в атаку». Крикнул: «взвод за мной», и все, как один, бросились на наступающего противника, перескакивая и падая в сплошные ямы от снарядов. Опять дружно брошенные бомбы и ружейная стрельба заставили противника в еще большем беспорядке откатиться назад. И снова ураган снарядов был выброшен по нашему участку. …Помню, как сейчас, эту ужасную картину. Наблюдая за занятием окопов 1‑го взвода, я видел, как уже все посланные солдаты спустились в окопы; последним вскочил подпоручик Бовбельский. И в этот момент целая очередь снарядов, выпущенная противником, попадает с поразительной точностью в этот окоп… немцы пробовали еще раза два нас атаковать, но без успеха и после 4 часов пополудни перенесли свой удар на Кексгольмский полк».
Из двух батальонов лейб-гвардии Волынского полка, бывших в составе части к началу боя, остался один.
Б.В. Адамович так передавал свои впечатления о ходе боя на боевом участке лейб-гвардии Кексгольмского полка: «Дня начала артиллерийского огня неприятеля я не помню, но он начался раньше 2/15 июля и …был… несравнимо сильнее того, которым имела право отвечать наша артиллерия… То, что произошло 2/15 июля и в последующие дни, было бы совершенно неправильно определять и оценивать какими либо обычными, нормальными словами и формулами, определяющими ход боя и оценивающими поведение бойцов. Здесь было поставлено испытание вне этих норм…
На мой вопрос по окончании канонады 2/15 июля, – «сколько они могли выпустить по нас снарядов», генерал (тогда полковник) Орел (Орел П.И. – командир 4‑й батареи лейб-гвардии 3‑й артиллерийской бригады. – А.О.) мне ответил «около 10 тысяч», – «а мы?» – «до пятисот по всей линии»… Мы были без снарядов…
Из окопов шли доклады о погребении под землей стрелков и пулеметов… немцы проникли на позицию у Заборце, но не взяли ее у Волынцев и Кексгольмцев, – на моем участке они заняли обрушенные окопы первой линии и остались перед второй, удержанной благодаря доблести штабс-капитана фон Эссена, немногих оставшихся офицеров… старых кадровых пулеметчиков и унтер-офицеров и благодаря истинно братской, всегда честной и скромной помощи и поддержке соседей Волынцев… Вечером 3/16 июля мой полк был сменен из резерва Литовским (лейб-гвардии Литовский Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича полк 3‑й гвардейской пехотной дивизии. – А.О.). …Утром в лесу за позицией я «рассчитал» свой полк по новому расчету: из трех батальонов я рассчитал его в один; за обедом со мной собрались все офицеры, нас было девять. Это была цена удержания позиции без снарядов против артиллерийского прорыва».
В этих боях проявила себя и корпусная конница 23‑го армейского корпуса – 38‑й Донской казачий полк. Как значится в Описании военных действий части: «Командующий полком (38‑м Донским. – А.О.) за боевые отличия, засвидетельствованные командирами полков 3‑й гвардейской пехотной дивизии, представлялся к чину полковника в первых числах июля с. г. начальником той же дивизии через штаб 23‑го армейского корпуса».
3‑я гвардейская пехотная дивизия показала образец тактически умелого маневрирования и использования резервов. Контратаки лейб-гвардии Волынского и Литовского полков, осуществлявшиеся в переломный момент боя, позволяли возвращать утраченные передовые позиции дивизии.
Русская сводка имела все основания констатировать: «На участке фронта с. Грабовец – Берестье неприятель вел упорные атаки 3 и 4 июля. После повторных штыковых схваток в его руках остались только окопы двух наших полков… В районе с. Грабовец 5 июля нами отражены 4 яростных атаки неприятеля, веденные им на широком фронте при поддержке ураганного огня артиллерии».
В бою у Берестье отличились и соседи гвардейцев – части Кавказской гренадерской дивизии 2‑го Кавказского армейского корпуса. Позиции гренадер также были укреплены весьма качественно: «Позиция наша была построена заблаговременно и выбрана очень удачно на скатах пологих бугров. Окопы полного профиля, немного шире обыкновенного, с козырьками от шрапнельного огня на всем протяжении и с блиндажами, могущими противостоять огню легкой полевой гранаты. Расположение некоторых рот давало фланговый и даже перекрестный огонь на подступах д. Берестье».
Части Кавказской гренадерской дивизии противостояли германской 4‑й пехотной дивизии. В ночь на 3 июля развернулись бои за фольв. Облычин, а с 4 июля после мощной артиллерийской подготовки противник перешел в наступление у Берестье. Участник боев писал: «Немцы с ожесточением стреляют по расположению Грузинского полка (14‑го гренадерского Грузинского генерала Котляревского полка. – А.О.) и нашему 3‑му батальону (13‑го лейб-гренадерского Эриванского Царя Михаила Федоровича полка. – А.О.)… По телефону передают, что очень тяжелое положение в 3‑м батальоне. Из резерва двинута одна рота… Вдруг, совершенно неожиданно, против расположения Грузинцев и нашего 3‑го батальона немцы бросаются в атаку… Картина атаки была замечательно красива. Внезапно весь бруствер немецких окопов покрылся людьми, скатившимися вниз, в пшеницу. Только небольшая часть туловищ атакующих была видна, зато каждый солдат оставлял за собой змеевидный след в утоптанной пшенице. Хотя атакующие шли не на меня, но от нас настолько было удобно поражать
